Подол, Воздвиженка, прохладный вечер выходного дня. Киевский миллионер Гарик Корогодский появляется в светло-сером, чуть ниже колен, пальто – с затертыми манжетами, как будто бы он не снимал его со школьных времен, или провел в этом пару ночей на вокзале.

«Вам понравился мой бомжачий прикид?» - предупреждает мой вопрос бизнесмен. – Сегодня на Большевике я встретился с Антоном Геращенко, советником министра внутренних дел, он выступал перед моими студентами Generation UA. Прямо напротив большой рынок секонд хенда. «Прям тут купил?» - спросил Геращенко.

- Пальто с секонда?

- Конечно. Я не просто покупаю на секонде, я даю вещам вторую жизнь, - смеется Корогодский и поглаживает пальто. Если присмотреться внимательней, это не поношенная куртка, а дизайнерская вещь от Rick Owens – социальный детектор адекватности для Корогодского: кто не примет, тот чужак. В общем-то мнение того, кто не поймет, Корогодскому безразлично. Он вообще часто любит повторять «Мне пох#й на социум», а потому любой разговор с таким человеком всегда интересен.
Бизнес у Корогодского по украинским меркам хороший – фитнес-центр «Аквариум» и торговый центр "Dream Town", где Корогодский – совладелец. Плюс кое что по мелочам, но этот магазин – закрытый концептуальный бутик «Gara», куда мы собрались, – не для бизнеса. "Магазин ебан…тых вещей" – так называет этом место Гарик. Сюда закрыт вход посторонним, но сегодня, в канун 8 марта, со мной красивая подружка, которая ищет оригинальный подарок – нас точно впустят. Это же Гарик! Он любит все красивое.
И вот мы у входа, перед массивной дверью, напоминающей тюремную. Окна заколочены дубовыми балками. На двери – могучий замок, нет вывески и никаких заманивающих знаков. Только Гарик, с улыбкой чеширского кота и с цветами, ждет сидя на ступеньках.

- Гарик, почему мужчины стали реже дарить цветы? – начинаем мы вопросом к празднику.

Корогодский всегда приходит на встречу к женщинам с букетами, и сложно понять: то ли это стиль предупредительного и внимательного мужчины, а то ли предпринимательская расчётливость. Нас, женщин, двое, а букетов у него три: третий для Риты – продавщицы из магазина, которая вышла на работу в выходной день специально, чтобы встретить и обслужить нас.

- Не знаю, я дарю. У меня это в крови, я к этому привык. Папа дарил цветы, мой сын дарит. В перспективе вообще дарить цветы это выгодно.

- Выгодно?

- По-любому цветами ты создаешь доброжелательную атмосферу. Я всегда составляю букет сам, кайфую.

Мы заходим внутрь, дверь со скрипом закрывается за нашими спинами, и легкий холодок проходит по спине. Где-то я это видела: то ли в комнатах страха гастрольного луна-парка, то ли в лабиринте кривых зеркал, а может в фильмах «Твин Пикс» или «Алиса в стране чудес». Комната пыток? Нет. Салон БДСМ? Возможно. Место для свиданий? Вряд ли.

- Я не знаю, где мы, но у меня есть первая ассоциация. Можно рассказать?

- Да пожалуйста! Тут можно все, - говорит Корогодский и предлагает шампанского.

Рита разливает по бокалам что-то розовое. Готовит турецкий кофе на песке в емкости в углу.

- Однажды мне рассказали историю о подарках, тщеславии и власти. Один высокопоставленный чиновник крупнейшего государственного предприятия праздновал День Рождения. В канун, осознавая, что в юбилей к нему потянутся толпы подхалимов с подарками, он придумал изощренное развлечение.

- Интересно, какое? – спрашивает Корогодский. Моя подружка только удивленно хлопает глазами и пьет.

- Заказал в Madame Tussauds восковую фигуру … самого себя. В День праздника к нему, ожидаемо, потянулись ходоки. Секретарь по четкому приказанию открывала дверь и говорила: «Заносите подарок. Иван Алексеевич - внутри», и пряталась. Реакцию записывали на видео-камеру, из чего потом смонтировали фильм о человеческом тщеславии. Получилась впечатляющая картина.

- Ничего странного, - весело отвечает Корогодский, - и проводит нас вглубь помещения.

Ассоциация с музеем восковых фигур или мистическими комнатами из старинных фильмов о приведениях неслучайна. Со всех сторон нас окружают безмолвные манекены, служащие подставками для шляп – красных, черных, причудливой формы, дизайнерских, дорогих и не очень. Повсюду лица, головы и эмоции, переданные в авторских, неповторяющихся работах мастеров со всего мира. Ничего полезного, практичного или функционального.

- Кто покупает эти вещи? – мы с подружкой изучаем ценники на шляпах и масках.

- Недавно один знакомый чиновник попросил подсказать, какой из подарков в этом магазине можно подарить премьеру. Я уточнил: насколько необычным должен быть подарок? Настолько, насколько это возможно, - ответили мне и спросили, какой самый запоминающийся подарок когда либо в жизни мне дарили. Я рассказал, как однажды друзья привезли меня на Казантип в день открытия, что совпало с Днем моего рождения. Когда вечеринка достигала эмоционального пика, половина людей на танцполе подняли желтые картонки.

- Что там было?

- Мы были вверху, на балкончике. Получились очки, которые над своими головами создали 5 тыс. человек. Эмоционально это п..ц! Я никогда не забуду.

- Так что для премьера купил собеседник?

– Он сказал: «Ой класс!», и спросил, а сфотографировал ли я эти очки.
– Нет.
– А как же память, а как же ролик на ютюб? - расстроился он. В чем тогда подарок?
– Я сказал, что с подарком ему помочь не смогу.

Корогодский, гедонист и космополит по сути своей. Он коллекционирует впечатления, и вся его жизнь последних лет режиссируется таким образом, чтобы потом было, что вспомнить. Из тех же соображений он пишет книги, опекает клуб «Жизнелюб» для танцующих бабушек и дедушек. От тяги к приключениям он включился в избирательную кампанию на должность мэра Киева под лозунгом "Я! Твій самовисуванець!", рассмешившую киевлян и ставшую инструментом троллинга других кандидатов. А деньги просадил опять же - на впечатления. Можно было подумать, что и бутик этот – музей воспоминаний владельца, если бы не такое большой выбор имен разномастных авторов.

Мы говорим и подходим к главной стене – витрине, где в невероятном продуманном хаосе представлены очки всех цветов, форм и конструкций. Гарик выбирает на свой вкус, мы меряем, а когда находит подходящие – предлагает наступить на желтую метку прямо на полу. Нас просят повернуть лицо к лампам, выставленным под специальным углом – оказывается, это место для сэлфи, где фотки получаются что надо. На полу надпись: «Еб#шь сэлфи тут».

– Самый дорогой подарок – воспоминание. Сделать такой подарок трудоемко и дорого. И дело совсем не в деньгах.

- Расскажите, какие такие подарки вы делали для других. Не для себя?

- На свадьбу Меламудовской дочки (Александр Меламуд, друг и бизнес-партнер Корогодского - Ред.) мы скакали на лошади.

- Так а что тут необычного? Все время от времени скажут на лошади.

- Для меня лошадь хуже сифилиса, - он крутит в руках алую голову единорога и ловит наш заинтересованный взгляд. – Это сумка. Я панически боюсь лошадей и понимаю, что с нее можно упасть и что она по высоте – балкон второго этажа. Плюс у разных знакомых случались неприятные истории, связанные с лошадьми. Но мы в мушкетёрских костюмах ехали верхом. А между ног у нас был конь. Для другой меламудовской дочери мы выступали переодетые тетками из джазовой группой. Помните «В джазе только девушки»?

- Знаете, что мне напоминает это место? – обращаюсь к владельцу заведения.

- Что?

- Магазин Евгения Чичваркина - эпатажный русский бизнесмен, который находится в вынужденной эмиграции в Лондоне – интересы бизнесмена не сошлись с интересами российских властей.

- Я знаю Евгения. Мы знакомы.

- Сейчас у Чичваркина необычный винный бутик – магазин элитных вин Hedonism Wines.

- Слышал, знаю.

- Вы даже чем-то похожи.

- Возможно, - лаконично отвечает Корогодкий, не особо развивая эту тему.

- Мы познакомились с Чичваркиным несколько лет назад прямо у входа в его же магазин, где он работал швейцаром, завлекал клиентов. В смешных ботинках с золотистым напылением. И магазин его такой же, как владелец.

Корогодский проявляет любопытство, вслушивается, но все равно несловоохотлив. В воздухе прошла тонкая нотка ревности.

- Интерьер магазина необычен и разнообразен. Есть там и двигающиеся деревья, в ветках которых торчит вино. Есть там и привидение Элизабет. Рассказывать дальше?

- Ну давайте.

- Его прячут за дверью, и оно ноет и плачет заунывным голосом, когда покупатель проходит рядом. Когда заинтересовавшийся посетитель прислоняется ухом к двери, чтобы понять, чей это стон, кого прячут за дверью и что поет привидение, в двери начинает что-то тарахтеть изнутри — такая вот техническая установка. Куча всего, магазин-музей, как тут.

- Я сейчас крепко думаю над тем, чтобы открыть магазин в Лондоне, - говорит Гарик и отводит нас к другой стене, на который висят женские лобки – разной формы, декоративные.

- А что это?

- Ну, вы же девочки!! Это пяльца.

- Видим, что пяльца. А на них что?

- Модели стрижек, весна-лето 2016.

- Стрижек?

- Ну да. Не все же бреют, некоторые стригут.

- Это что-то из студенчества?

- Нет, - смеется Гарик. – Патоки придумали, дизайнеры наши любимые.

Он дурачится на каждом повороте и ловит кураж.

- Гарик, по вам видно, что вы кайфуете от жизни. Многие украинцы другие, советским людям не свойственно беспечное веселье, а в кругу поколения моих родителей вообще принято жаловаться на трудную работу и потерянную молодость. Это даже модно, и непрестижно, если ты нахально доволен жизнью и отдыхаешь по пять раз на год. Отчего так?

- Комплекс жертвы.

- Как вылечить людей от этого комплекса?

- В каждом случае нужно работать с конкретным человеком. У нас в руководстве страны жертвенники. Президент и премьер не могут жить только работой. Люди на них смотрят. Если у них нет других интересов, они пропащие и неинтересные.

На прошлое занятие к своим студентам в школу в образовательный проект Generation.UA я приглашал к себе известного журналиста, арт-критика Костю Дорошенко. Он один из самых сильных в стране культурологов. У него энциклопедические знания, он очень начитан и работает над своим развитием каждый день. Когда студенты спросили меня, что же они вынесут из общения с Костей, я ответил просто: «Если вы хотите руководить людьми, то должны быть кладезью бесполезных знаний».

- Когда-то Витольд Фокин, бывший премьер-министр рассказывал мне, как работал в Кабмине. Интенсивно, по-разному, но строго в шесть – уходил играть в теннис.

- Я его знаю, мы с ним на почве тенниса познакомились, - оживился Гарик.

- Фокин пытался заразить своим образом жизни окружающих, объясняя, что нельзя сгорать на работе и жертвовать собой ради непродуктивного, свыше 12 часов в сутки труда – от этого снижается эффективность и качество работы, что зло для госслужащего.

- Знаете, в чем самая большая проблема? Они жертвуют, а потом говорят: «Ну я же с утра до ночи на работе!». Это как разговор бестолкового сына с еще более бестолковой мамой, которая рассказывает ему, как в муках рожала, не спала ночами, отказывая себе в любви, поездках и прочее. А сын ей однажды вываливает в лицо: "Я не просил себя рожать. Мне это вообще нах#й не нужно. Ты захотела меня родить, теперь хавай".

- И все же - как бороться с этой психологией жертвы?

- Во-первых, нельзя жертвовать всем. Второе – если ты пожертвовал, тебя об этом никто не просил. Я вам рассказывал историю о том, как ушел от одного мэра к косметологу?

- После встречи?

- Вместо. Звонит мне как-то Меламуд и говорит: пойдем к мэру. Еще тому, не сегодняшнему. Я спрашиваю:

- Нахера?

- По земле торгового центра «Dream Town».

- Нас же устраивает сегодняшнее положение вещей? Мы же ни о чем не просим, зачем нам туда идти? Мы судимся по этой земле с городом.
Пошли в итоге. 50 минут просидели в приемной. Через 50 минут выходит, даже не знаю, как его назвать - не мажордом, не помощник, не секретарь, а старший по предбаннику.

- И что говорит?

- «Хто до мера?». Мы до мэра. «Что, вдвоем пойдете?», - спрашивает старший. Ну да, вдвоем. «А это обязательно?». Да. Я стою смотрю, еще никого никуда не посылаю. Он спрашивает, как нас зовут, мы отвечаем. Он просит подождать еще полчаса, а я сообщаю, что у меня через полчаса визит к косметологу. Он спрашивает: «Что, так и сказать мэру?». Я говорю – да. Меня косметолог приучила, что работа у меня каждый день, а визит к ней – раз в неделю. И лично для меня это намного важнее, чем все остальное. Люди, кстати, привыкают постепенно к твоим привычкам и правилам, и относятся с уважением.

- А если бы президент страны однажды поступил точно так же. Отменил, например, ночное заседание и сказал, что с сегодняшнего дня все меняется, что он едет к своим детям, семье и вообще у него – массаж на девять вечера. Как бы на это отреагировало общество?

- Не поняли бы. И дело даже не в том, что он решал бы свои личные вопросы, а насколько продуктивно он работает. На совещаниях у президента никогда нет конца. Я никогда там не был, но уверен, что эти встречи бесконечны.

- Рассказывают, что иногда в приемной президента можно просидеть по четыре часа. У вас был такой опыт?

- Я буду ждать четыре часа, если мне нужно протолкнуть какую-то инициативу, на кого-то пожаловаться. Но совещания не приемлю, я их и провожу редко. На чужое не пойду никогда. Как-то меня приглашали на встречи с бизнес-общественностью. Я говорил «конечно-конечно», что пойду. Даже не спрашивал тему и кто проводит. Какая мне разница, если это ничего не решает? Фу-фу-фу. Я даже когда сотрудников собираю, говорю на сколько минут. Ведь их время – мой актив, я его оплатил, мне же его и беречь.

Корогодский отвлекается и опять показывает нам диковинки: рюкзак «Сколиоз», похожий на сколиозную спину. Авторский рюкзак – «Дракоша», с глазками как у живой лошади.

- Почему бы не сделать магазин открытым?

- Не хочу, другая концепция. Я был в Одессе, зайдите, там есть концептуальный трехэтажный магазин, продают прекрасные английские вещи. Мне понравились женские туфли.

Я спросил: «Ребята, как бизнес?» Ржут: «Какой бизнес, мы просто кайфуем».

- Много ли у нас людей, которые способны на такой кайф тратить деньги?

- Тяжело заставить человека совершить первую покупку. Приехать тяжело заставить. Но если он приехал, и он – наш, тогда да.
Вот этот красный единорог, он такой один в мире.

- Давайте вернемся к теме качества жизни. Как глава государства может культивировать здоровый и нормальный образ жизни, чтобы заражать этим окружающих?

- Никто из сегодняшних на подобное не способен. Я сегодня после лекций сначала Антона Геращенко, затем Валерия Пекаря физически выгонял своих студентов. Фи-зи-чес-ки. Потому что у лекции есть начало и окончание, а они не могли остановиться. Вопросы, вопросы… Цена одного вопроса – 5 минут. Но сколько стоят пять минут, помноженные на 35 человек? Говорю – есть Фэйсбук, есть окончание, уходите и переписывайтесь.

- Может стоит провластным менеджерам тренинги проводить по тайменеджменту, например?

- Для того, чтобы министр заказал такой тренинг, он должен понимать, что с ним что-то не так. Я вот постоянно чему-то учусь. Все, что я учу, сегодня связано с письмом и театром. Беру уроки актерского мастерства и сцены речи. Мне важно постоянно развиваться.

Гарик дает примерять маски – стим-панк клоуна, какой-то диковинной птицы. Тут, в его мире, есть что хочешь для маскарада или вечеринки, как говорит Гарик, «любого уровня ебан…сти».

Затем он подводит к витрине с украшениями и дает мерять по одному.

- Смотрите, какая у меня есть милая вещичка, она вам по характеру подходит - говорит Корогодский и показывает кольцо-кастет – острые когти.

- А мне казалось, я мила и нежна.

- Ага. Оказалось, что казалось. А вот кольцо, которое не будет продано никогда, – и кладет мне на ладонь кольцо в виде вазона с янтарем. - Абсолютно нерациональная вещь. Его цена – около 3 тысяч долларов - не меняется с 2008-го года. Янтарь, кстати, позапрошлого века.

- Гарик, если бы царем были вы, чтобы вы сделали?

- Много чего. Во-первых, ввел бы обязательные танцы в клубе, для всех. Чтобы мы их не боялись и не думали, что танцевать - зло. Второе. Уделил бы внимание образованию и подготовке творческих людей. У нас общество заточено на технарей, а нам очень нужны гуманитарии.

- Многие наоборот считают, что с творческими людьми сегодня перебор, и не хватает именно ответственных хозяйственников-управленцев, сплошные писатели и блоггеры.

- Нам нужны несистемные люди. Нам нужны развитые, культурные, порядочные люди.

- С вами не согласятся и скажут, что гуманитарные профессии, вроде журналистики, это графомания, от безделья и пустая трата времени.

– Когда-то я читал лекцию для студентов журфака. Они слабые.

- О чем вы общались?

- Я им рассказывал об интервью с позиции интервьюируемого: какие ошибки совершает человек, как их избежать, как готовится к интервью, какие задавать вопросы. Их задание было – составить по нашей встрече отчет и минут через пятнадцать я уточнил, у кого из них был включен диктофон. Конечно, сэлфи потом мы запи#дячим, но на что вы ориентируетесь? - спросил я. Вы сделаете работу, потом скажете – это было. А где твердая копия, что это было? Они смотрели и хлопали глазами.

- Какие ошибки чаще всего совершают журналисты?

- Некоторые сегодняшние журналисты любят не так мои ответы, как свои вопросы. И в вопросе есть экскурс в историю, вывод и подводка к правильному ответу.

- Мне кажется, у вас несколько обострено чувство собственного достоинства и значимости, поэтому вас обижает равнодушие и позиция, заложенная в вопросе. Зачем? Когда у вас есть своя.

- Не в этом дело. Для интервьюируемого я восхитительно не обидчив. Я вообще необидчив. Могу остаться о человеке плохого мнения, но не обидеться. Но бывает приходит двадцатилетняя девочка из серьезного издания и 20 минут спрашивает про коллекцию очков, а тема встречи – политический кризис в стране. При этом она плохо говорит, не читала ничего из того, что выходило со мной раньше, не понимает, где я повторяюсь в ответах. Конечно, я могу сейчас написать неплохую критическую статью о последнем фильме Тарантино. При этом мне совершенно необязательно его смотреть. Но она не может, ей 20 лет. Кроме того, я не общаюсь с журналистами, о которых не знаю. Покажите мне работы этого журналиста, что он сделал. Ему лень читать мои, мне не лень читать его.

Мы подходим к очередному стенду, где очки с вуалями и фатой. Я даже не понимаю, куда такое можно надеть. Меряю круглые очки, смотрю в зеркало и вспоминаю учительницу младших классов, а следом министра финансов Наталию Яресько, которую сравнивают с учительницей.

- Как вы относитесь к перспективе того, что Яресько могут назначить премьер-министром?

- Я не считаю ее крутым реформатором, который может поломать всю систему, и начать все с нуля. Но могу ошибаться, мало о ней знаю.

- Женщина-премьер в украинском обществе это хорошо или плохо?

- Это невозможно. У нас в стране мужчины не умеют подчиняться женщинам.

- Элла Либанова, главный демограф страны, наоборот считает, что у нас страна скрытого матриархата, что повелось еще с казацких времен, когда мужчины покидали хутор, оставляя все тяжелое хозяйство на женщинах.

- Не знаю, как раньше, я тогда не жил, но сегодня мужчины другие. А Яресько, она вообще тяготеет к кому из двух - президенту или премьеру?

- Говорят, к иностранцам, а ее главная прелесть в том, что она коммуникатор между Западом и украинским Кабмином.

- Ну, я вам скажу Яресько – крутой интерфейс, раз за нее дают должность премьера. Это дорого. Можно найти переходник «Европа-Америка-Украина» подешевле.

- Ряд экспертов считает, что Яресько-премьер это ряд решенных вопросов для Украины, в частности, транш от МВФ по новому соглашению. Стоит ли нам так бороться за деньги международных кредиторов?

- Есть подход – выполнять все их требования, а есть подход – послать их нах, и не выполнять. Выполнять частично – не метод, потому что и денег не дадут, и дома насрем.

- Так что делать?

- Я за то, чтобы послать МВФ на х..й. Сколько будет денег, на такую сумму и будем жить. Потом дадут, сами в клюве притащат, когда реформы пойдут.

- Так МВФ же дает деньги в обмен на реформы. По логике: не будет МВФ – не будет реформ. Или вы так не считаете?

- Пока сегодня есть присутствие МВФ, и нет реформ. Пока что мы видим производную от Януковича.

- Как сильно вам не хватает Крыма?

- Сильно, страдаю от этого. Это огромная территория, огромная экономика. Кусок страны, в которой я живу. Потерянный для нас.

- Что делать с Крымом?

- Ничего. Можно обещать перед выборами, что «я верну Крым к 2015 году!». Для того, чтобы вернуть Крым Украине, нужно чтобы крымчане в нее захотели вернуться, а они пока что не хотят.

- Как вы оцениваете действия украинской власти по отношению к аннексии?

- Ну, потеряли бумажник, нагнули голову, папа дал новые деньги. Про…али Крым.

- А Донбасс уже, или еще есть шанс его вернуть?

- Я не вижу пока у власти никакого плана действий, кроме военных действий, гибнут люди. Другого плана нет, а что делать дальше – никто не знает. Может план и есть, но нам его не показывают.

- Вы долгое время прожили в Москве, но родились в Украине. Кем вы себя ощущаете: украинцем или русским?

- Больше украинским евреем. Но это не означает, что я перестал любить Россию и россиян. Просто у нас разные картинки россиян. Я люблю своих друзей, а меня призывают не любить чьих-то друзей. Чьих-то я и так не люблю. Для кого-то Россия это Путин, а для кого-то Пушкин. Для меня – Пушкин. А власть – так я ее никогда не любил: ни в России, ни в Украине.

- Демографы считают, что должны пройти годы, возможно, десятилетия, чтобы украинцы и русские примирились. Вы верите в это?

- Нужно, чтобы все лидеры мнений взяли курс на примирение, и перестали употреблять слова «путлер», «раиссия», «ватник» и «майдаун», но это произойдет не сегодня. Рано.

- Общество эмоционально тяжело воспринимает эти темы. Даже цитаты из этого интервью порохоботы разнесут по параграфам «зрады».

- Мне пох. Пусть они думают головой, когда стоят на Майдане с лозунгами «Кто не скачет, тот москаль», когда еще не было тем Крыма и Донбасса. В том числе мои друзья, которые стояли молча рядом со скачущими. Не высказывая порицания. А потом начали искать оправдание, почему же так случилось. Говорят, «что Путин готовил спецоперацию 20 лет». Может и готовил, но они же ему помогли, выходит.

- В вашем магазине атмосфера другого мира, не-украинская, не имеющая никакого отношения к тому, что находится за порогом этого заведения. Похожее ощущение в британских бутиках, но не тут. Вам не диссонирует?

- Неа.

- Вы себя тут вообще комфортно чувствуете?

- Я же родился тут. Я здесь вырос. Сегодня был на кладбище - день памяти сестры. Там мои родители, сестра и Ба. Кстати, ой, какая была картинка на кладбище! Я прямо у могилы сделал себе столик, лавочку, у меня там все цивильно. Пришел с компьютером, сел, пишу. Это еврейский участок. Идут два пожилых еврея. Они на меня посмотрели, я на них, они приподняли шляпы, степенно кивнули головами и пошли дальше.

И мы пошли дальше. Подходим к ширме, за которой кресло. Тут можно проверить зрение. На стене таблица с алфавитом, а на столике рядом – какое-то сложное оборудование.

- Что это?

- Зачем вам, Света, оставайтесь красивой блондинкой.

Чертов сексист. Ну ладно. Я усаживаю подружку в кресло. Она брюнетка, уже достаточно пьяна от шампанского. Закажем ей сегодня линзы для новых очков.

У меня товарищ – стоматолог, а жена у него – гинеколог. – включается Корогодский. - Я ему посоветовал взять одно кресло на двоих. Говорю ему: «Пока ты ковыряешься в зубах, и вы тут рядом, все вместе.»

- Гарик, а вы бы хотели быть гинекологом?

- Нет. Но посмотреть, если что, могу.